Я обожаю Татьяну Пельтцер. Эту неунывающую "старуху" советского экрана. В театре мне её не удалось увидеть. Но "Безумный день или женитьба Фигаро" даёт возможность увидеть ещё одну-театральную- грань её таланта.

Татьяна Ивановна Пельтцер - родилась 6 июня 1904 года в Москве.

Отец — известный актёр Иван Пельтцер (1871-1959), который одним из первых получил почетное звание заслуженного артиста республики. Отец был для Татьяны Ивановны первым учителем сценического мастерства и вообще был отличным педагогом, до революции имевшим свою маленькую театральную школу.

В первый раз вышла на сцену в девять лет в спектакле «Камо грядеши» (сезон 1913 года), в труппе Н.Н. Синельникова в Екатеринославле, роль – Авлий, брат Литии.

С 1916 года - «актриса по найму» в антрепризе Н.Н. Синельникова.

В 1920 году актрису приняли в труппу передвижного Театра Политуправления Революционного военного совета Республики. Свой первый самостоятельный сезон начала в Ейске. Три года колесила по всей стране – Нахичевань, Пенза…

В 1925-1940 годах — актриса Театра МГСПС, в спектакле «Шторм» (режиссёр Любимов-Ланской) сыграла сразу две роли — Парашу и беременную женщину.

В 1930 году вышла замуж и уехала в Германию, работала машинисткой в торгпредстве СССР.

В 1931 году вернулась в Москву и вновь была принята в труппу театра МГСПС, в 1934 году была уволена из театра за профнепригодность, ведь актерского образования она так и не получила. Год работала машинисткой на заводе.

В 1936-1937 годах - актриса Ярославского драматического театре имени Фёдора Волкова.

В 1937-1938 годах – актриса Колхозного театра в Москве;

В 1938-1940 годах – актриса театра имени Моссовета.

В 1940-1947 годах – актриса Московского театра миниатюр;

В 1947-1977 годах - артистка Московского Театра Сатиры.

С 1977 года - артистка Театра Ленком.

В кино дебютировала маленькой ролью в сатирической комедии «Свадьба» (1943), затем появилась в драме «Она защищает Родину». Первая значительная роль в кино – Плаксина в фильме Григория Козинцева и Леонида Трауберга «Простые люди» (1945). Огромную популярность принесла актрисе роль Лукерьи в спектакле «Свадьба с приданым», который был снят на пленку и широко демонстрировался в кинотеатрах страны. Следом вышел фильм «Солдат Иван Бровкин», где сыграла мать главного героя.

Из воспоминаний Татьяны Ивановны Пельтцер («Советский экран», 1974 год):

«В кино, что такое настоящая режиссура, я поняла, поработав с Григорием Михайловичем Козинцевым. Его ассистентка, видевшая меня в театре, уговорила вызвать меня в Ленинград на пробу в фильме «Простые люди». Козинцев ставил его вместе с Траубергом. Помню, приехала я на студию, стою в бюро пропусков, вахтерша меня этак взглядом смерила: «И чего, мол, такое из Москвы в Ленинград возят...» Козинцев мне потом говорил: «Если бы вы знали, какая у вас была отвратительная проба!» Но он поработал со мной, и роль (чудо, а не роль — женщина-одесситка, которая все потеряла в военных скитаниях, кроме оптимизма и душевности) удалась. Я в первый раз на съёмках поняла, как надо жить по режиссерскому рисунку. «Простые люди» тогда на экран не вышли, картину выпустили лишь через несколько лет, и Козинцев её не любил. А мне эта работа дорога...»

В 1947-1977 годах – актриса Театра Сатиры. Первая роль в Театре сатиры - миссис Джекобс в памфлете Е. Петрова «Остров мира». Потом играла в спектаклях: «Чужой ребенок», «Пролитая чашка», «Свадьба с приданым», «Хор», «Мои Надежды», «Старая дева», «Ложь для узкого круга», «Мой дом, моя крепость», «Завтрак у предводителя», «Интервенция», «Дом, где разбиваются сердца», «У времени в плену», «Темп 1929», «Малыш и Карлсон», и только две роли классического репертуара: Манефы в «На всякого мудреца довольно простоты» и Кукушкиной в «Доходном месте». В своей «бенефисной» роли тёти Тони в спектакле «Проснись и пой» Татьяна Ивановна пела, танцевала, взлетала по лестнице с легкостью молоденькой девушки, а ведь ей уже было под семьдесят. Так же заразительно она играла Марселину в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Среди множества сыгранных в Театре Сатиры ролей - главная роль в спектакле «Мамаша Кураж и ее дети». Не было в ней привычного веселья, озорного блеска в глазах - перед нами была состарившаяся, измученная войной женщина, потерявшая своих детей. Пустые глаза, заторможенные движения…

В 1972 году Татьяна Ивановна Пельтцер стала народной артисткой СССР - первой за 48 лет существования Театра сатиры.

После ухода режиссёра Марка Захарова в Театр Ленинского комсомола (Ленком), Татьяне Ивановне Пельтцер стало сложнее работать в театре - однажды на репетиции «Горе от ума» поссорилась с главным режиссёром театра Сатиры Валентином Плучеком и перешла на работу в Ленком.

В последние годы жизни Татьяна Ивановна Пельтцер стала терять память. Она с трудом передвигалась, уже не могла запоминать текст, постоянно путала реплики. Но вся труппа, горячо любящая актрису, хотела, чтобы она играла. Тогда специально для неё Марком Захаровым был поставлен спектакль «Поминальная молитва». Для неё Григорий Горин написал роль старой еврейки Берты. Александр Абдулов, игравший её сына, выводил Пельтцер на сцену - выводил так бережно, словно она была хрупкой драгоценностью. Эта роль была практически без слов, так - пара реплик. Но зрителям не важно было, что она говорит. Каждое появление её на сцене сопровождалось безумной радостью и ликованием. Все понимали, что прощаются с великой актрисой.

В 1992 году после нервного перенапряжения Татьяна Ивановна вновь попала в больницу. Там она упала и сломала шейку бедра. Для 88-летнего человека исход был один... 16 июля 1992 года Татьяна Ивановна Пельтцер ушла из жизни.

Похоронена на Введенском (Немецком) кладбище рядом с могилой отца.

Народная артистка РСФСР (1960)

Народная артистка СССР (1972).

"Эпполет, я сегодня видела дурной сон!» — изрекала с неповторимым прононсом теща бывшего предводителя дворянства Ипполита Воробьянинова в фильме Марка Захарова «12 стульев». В один из этих стульев она когда-то невзначай спрятала бриллианты. Тещу, так смачно говорившую о сне, сыграла актриса Татьяна Пельтцер.

100 лет — это, конечно, не сон. Это возраст. Татьяна Ивановна не дожила до нынешнего июня, когда ей стукнул бы стольник, каких-то 13 лет. Всего ничего.

Наши дети, во всяком случае те из них, кто попродвинутее в кино, знают Пельтцер в лицо. Правда, частенько путают актрису с Риной Зеленой и немного с Фаиной Раневской. Они действительно чем-то похожи. Такие вечные любимые бабушки-старушки, бесконечно острые на язык. В общем, на лицо ужасные, добрые внутри.

Татьяну Ивановну Пельтцер трудно представить молодой. Вернее, представить-то можно, но вот узнаваемой она стала потом, в более солидном возрасте. В «Укротительнице тигров», например, зрители смотрели больше на гладких хищников, в крайнем случае на бесстрашную Касаткину, героического Кадочникова, отрицательно смешного Филиппова и только потом, сильно потом — на Пельтцер.

Удивительно — чем старше становилась Пельтцер, тем стремительнее она молодела. Она бегала по крышам в «Приключениях желтого чемоданчика» (я, тогда маленький, все время прикидывал: а моя бабушка смогла бы так?), развивала бешеную сказочную отрицательную энергию в «Морозко», танцевала от души и пела от этой же самой души в многочисленных спектаклях московского Театра сатиры.

А еще она была первой Марселиной в легендарном сатировском спектакле «Женитьба Фигаро». Тех, кто свято уверен, что Марселина — это исключительно София Михайловна Ротару из новогоднего мюзикла, ждет некоторое разочарование. Пельтцер сыграла Марселину, придуманную Бомарше, задолго «до», в те годы, когда Ротару была совсем юной хуто-хуторянкой. Татьяна Ивановна решительно перевоплощалась в страстную ключницу и, позабыв о возрасте, властно и безоглядно влюблялась в молодого героя Андрея Миронова.

Вообще с Мироновым ее связывали замечательно трогательные отношения не только на сцене и экране, но и в жизни. Они могли запросто, взяв в компанию Марка Захарова, Александра Ширвиндта или Игоря Квашу, рвануть куда глаза глядят, например, в Ленинград, абсолютно просто так, от хорошего настроения… Когда Миронов внезапно умер на гастролях в Риге и «Комсомольская правда» обратилась к Пельтцер за интервью по этому поводу, Татьяна Ивановна сказала, что ее чувства к Андрею сродни материнским и горе такое, что слов подобрать невозможно. Она действительно помнила его совсем крошкой.

А разве мог не ценить такую потрясающую тещу мадам Петухову помешавшийся на 12 стульях зять Воробьянинов, актер того же Театра сатиры Анатолий Папанов? Это в фильме говорится, что Ипполит Матвеевич тещу не любил, а на самом деле Папанов называл Пельцер актрисой Божьей милостью. Хотя характер у нее был отнюдь не ангельский.

Когда-то Пельтцер жила в маленькой комнатушке театрального общежития вместе с отцом, Иваном Романовичем Пельтцером, тоже актером. Личной жизни как таковой у нее не было — только театр и кино. Росла как актриса в спектаклях главного режиссера московского Театра сатиры Валентина Плучека. Играла много, даже очень много, одно время была секретарем партийной организации театра. Что не мешало Плучеку ворчать: дескать, Пельтцер так и осталась провинциальной актрисой, так и не научилась правильно разговаривать на сцене. В более поздний период они крупно поссорились на репетиции, Пельтцер смачно послала худрука на три буквы, и это «послание» по причине включенной радиотрансляции услышал весь многочисленный коллектив Театра сатиры, включая уборщиц и гардеробщиц.

Пельтцер хлопнула дверью и больше не вернулась в свою Сатиру, прикипев душой к Марку Захарову, с которым когда-то и ссорилась, опаздывая на репетиции и обвиняя его в антисоветчине, но больше мирилась и даже дружила.

Марк Анатольевич пригрел ее в Ленкоме. Она снялась у Захарова в нескольких знаменитых телевизионных фильмах. Сыграла в нескольких спектаклях — даже в таком программном, как «Три девушки в голубом» — постановке, которую долго не выпускали к зрителю. Было ли ей так уж легко в этом театре? Не думаю. Все-таки другая эстетика, другое поколение, особая труппа. К тому же ее возраст не способствовал, так сказать, творческому расцвету. В Ленкоме ее считали странноватой бабусей, не всегда оказывали необходимое почтение, но по-крупному не обижали.

Последнюю свою роль она сыграла в спектакле «Поминальная молитва» по Шолом-Алейхему и Горину. Это была Берта — старенькая еврейская мама Менахема-Мендла — А. Абдулова, тихо сходившая с ума. Сын все время одергивал ее: «Мама, сфокусируйте внимания, мы не в поезде».

В конце жизни Татьяна Ивановна тоже испытывала трудности с головой, что поделаешь — преклонный возраст не всегда способствует ясности рассудка. Но попробуйте при этом сохранить способность улыбаться. Мне кажется, она эту способность сохранила. По крайней мере, мы всегда улыбаемся, глядя на экраны, улыбаемся в тот момент, когда играет она.

Я не видел ее на сцене. Зато однажды мы с другом, оказавшись во время студенческих каникул в Москве, дали ей прикурить. Пельтцер в каракулевой шубе до пят с пачкой дефицитного тогда «Мальборо» в руках искала спички или зажигалку — почему-то около Театра им. Моссовета. Видимо, в родном Театре сатиры, находящемся поблизости, огоньку для нее не нашлось.

АНТОН КОРЗИН
Первая крымская N 28, 4 ИЮНЯ/10 ИЮНЯ 2004

Янина Жеймо...
Я знаю её только по одной роли. Но этой роли было достаточно,чтобы запомнить. Золушка. 1947 год.

Как вы думаете, в каком возрасте пребывала Золушка, когда с ней приключилась ее волшебная история? Та самая, описанная в сказке Шарля Перро. Или в пьесе Евгения Шварца – все равно, суть-то не поменялась. Лет шестнадцать было бедной девочке, восемнадцать – максимум. А актрисе Янине Жеймо, приглашенной на первую советскую экранизацию «Золушки» режиссерами Павлом Акимовым и Надеждой Кошеверовой, на тот момент исполнилось уже тридцать семь.

Эта роль стала ее «коронной». Рассказывали, что на Золушку, кроме Жеймо, пробовалась шестнадцатилетняя балерина, но с треском провалилась. Для того, чтобы воплотить на экране сказочное счастье, одной юности оказалось мало. Янина была заметно старше актрис, игравших Золушкиных сестер, мачехиных дочек – Анну и Марьяну. Она превосходила годами даже Принца – Алексея Консовского.

Янина Жеймо, сказочная Золушка

Перед камерами Жеймо соглашалась появляться только по вечерам, поскольку утром, по ее заявлению, «лицо было не такое». Но созданный ею образ до сих пор покоряет зрителей своей безыскусностью, очарованием и нежностью. И потрясает вдвойне, когда узнаешь, через какие превратности судьбы к нему пришла маленькая хрупкая женщина.

Ее отец Болеслав Жеймо, поляк по происхождению, руководил небольшой труппой цирковых акробатов. Вся труппа – жена и три дочери. Четвертым ребенком в семье стала Янина, родившаяся 29 мая 1909 года в белорусском городе Волковыске. И уже с трех лет выступала на арене вместе с родителями и сестрами. Ее детство представляло из себя смесь нескончаемого праздника и нескончаемой нужды.

Малышка Яня могла прогарцевать на цирковой лошади или закрутиться в немыслимом сальто-мортале, срывая бурные аплодисменты. Восторженные зрители бросали девчушке букеты. Горящие глаза, оглушительная музыка – разве на земле есть что-нибудь замечательнее цирка? А в перерывах между представлениями Янина давала желающим платные уроки балетного искусства. И тот факт, что она была гораздо младше своих «учеников», ее нисколько не смущал.

Глава семейства Жеймо умер в 1923 году после продолжительной болезни, в день своего рождения. Мать с дочерьми уходят из цирка. Все равно их основной, отработанный до мелочей номер развалился – его «стержнем» был отец, да и контракт с цирком закончился. Они обосновались в Петрограде. Нужно было чем-то кормиться. Сестры Жеймо с упорством взялись за покорение эстрады, выучились играть на ксилофонах и создали пользовавшийся у публики успехом номер «Музыкальные эксцентрики».

Много лет спустя Янина напишет о себе: «Странно – я нормально росла до четырнадцати лет, а потом... Я была уверена, что рост прекратился потому, что мне приходилось носить на голове тяжеленные ксилофоны, а я носила их так, чтобы не уставали руки». Небольшой рост в дальнейшем наложит отпечаток на всю ее кинокарьеру: для режиссеров она так и останется актрисой одного амплуа – травести.

На ленинградский кинокомбинат «Фабрика эксцентрического киноактера» (ФЭКС) она поступила втайне от родных, зная, что мать не одобрит ее выбора. Студией руководили Григорий Козинцев и Леонид Трауберг, которые в будущем прославились как прекрасные режиссеры. А в 1925 году Янина Жеймо дебютировала в кино, исполнив роль подростка Мишки в фильме «Мишки против Юденича». Да не одна, а со своей недавно обретенной «половинкой» – Алексеем Костричкиным, тоже студентом ФЭКСа.

Они полюбили друг друга с первого взгляда и не расставались даже на съемочной площадке. У молодой пары вскоре родилась дочь, которой по настоянию Андрея дали имя мамочки – Янина. Но студенческий брак просуществовал весьма недолго. Юношеская страсть прошла, в отношения закрался холодок. Супруги решили освободиться от стеснявших их уз, обменявшись взаимными обещаниями насчет того, чтобы «остаться друзьями». Но после развода редкие встречи постепенно сошли на «нет».

В тридцатые годы Янина принимала предложения от режиссеров одно за другим. Второго столь же плодотворного периода в ее биографии не отыскать. В фильме «Разбудите Леночку» (1934) она сыграла школьницу и смотрелась на фоне исполнителей других ролей – обычных мальчишек и девчонок – так, как будто и впрямь была их ровесницей. С ней работали режиссеры Марк Донской, Александр Зархи, Лев Кулешов.

После премьеры картины «Подруги» Лео Арнштама на киностудию хлынул шквал писем от поклонников, и на конвертах чаще всего фигурировал незатейливый адрес: «Ленфильм, Пуговице» – такое прозвище носила в фильме ее героиня. Ее даже называли «советской Мери Пикфорд», несмотря на протест отдельных кинокритиков против подобного сравнения. Они писали о его неуместности по той причине, что Янина Жеймо не обладала, подобно диве Пикфорд, возможностью выбирать себе роли; она играла «по заданию». Кроме того, ее роли часто превращались в трагикомические. Представить же себе Пикфорд с трагикомическими манерами было просто нереально.

В 1938 году для нее наступил творческий кризис. О ней как будто забыли. За весь год – всего одна незначительная роль, а съемки еще двух художественных кинолент с ее участием по непонятным причинам приостановлены. Другая актриса заполнила бы простои работой в театре, но Янина Жеймо успела настолько прочно срастись с кинематографом, что работу вне его даже представить себе не могла.

Иосиф Хейфиц стал самой драматической любовью актрисы.
Но зато в том же 38-м ее захлестнула и понесла новая любовь – она встретила режиссера Иосифа Хейфица, красавца-мужчину, галантного, интересного и, как тогда верилось – надежного. Чувство оказалось взаимным, они создали семью и произвели на свет сына Юлия.

Любви положила конец война. Нет, никто не погиб. Хейфиц с детьми эвакуировался в Ташкент, а Жеймо осталась в блокадном Ленинграде. По ночам она дежурила на крышах вместе с остальными горожанами, а днем выступала с концертной бригадой в госпиталях – перед ранеными, на парковых эстрадах – перед объединенными трагедией блокады ленинградцами. В 1942 году она, наконец, смогла вырваться в Ташкент! Как ждала она встречи с мужем, с детьми!

Лучезарная улыбка лучшей Золушки не меркла с годами
Поезд, на котором она ехала, в пути пережил не одну бомбежку, но все же прибыл в пункт конечного назначения. Ее никто не встречал. А добравшись по имевшемуся у нее адресу, Янина поняла: ее Иосиф теперь живет с другой женщиной. В свое оправдание муж что-то лопотал о том, что считал ее погибшей… Она не смогла его простить. Удар оказался слишком тяжелым, чтобы сразу от него оправиться, да и последствия блокады дали о себе знать. Жеймо тяжело заболела...

Один Бог ведает, чем бы это все закончилось, если бы не польский режиссер Леонид Жано. Он выходил ее, поставил на ноги и остался рядом до конца жизни. Третий брак Янины Жеймо оказался самым гармоничным и прочным.

Встречать старость Янина Жеймо уехала в Польшу.
В 1947 году на «Ленфильме» приступили к экранизации «Золушки». Кто придумал лечить встающую из руин, израненную и истерзанную страну сказкотерапией – история умалчивает. Но добрый, теплый и человечный фильм сразу запал в душу каждому зрителю. Работники разрушенной киностудии приносили для него все «декорации» из дому, у кого что было: канделябры, зеркала… Золушкино бальное платье сшили из обрезков, а туфельки все же пришлось заказывать: Янина носила 31-й размер.

После этого невероятного успеха картин в ее жизни было мало. Она переключилась на озвучивание. Ее голосом «говорила» маленькая Герда в мультфильме про Снежную королеву. В 45 лет она снялась в фильме «Два друга», роль эта была последней. Затем последовал переезд в Польшу.

Студентка

Янина понимала: эстрада – хороший способ удержаться на плаву. Но у девочки была мечта, о которой она не решалась рассказать даже матери. Она больше всего на свете хотела быть киноактрисой!

Когда ей исполнилось 16, Янина втайне ото всех поступила на кинокомбинат ФЭКС (фабрика эксцентричного киноактера).

Экзаменаторы были поражены: актерский стаж этой обаятельной белокурой девочки с огромными глазищами – 12 лет! Больше, чем у самих экзаменаторов!

Но первое же появление на экране закончилось слезами:

- Это лицо – мое? Такое невыразительное… Такое… не мое!

К Янине подошел невысокий молодой человек: "Не расстраивайся, просто свет неудачно поставили. Я сейчас!"

Юноша пошушукался с осветителями, и проблема решилась – на следующих пленках Янина была, такая же, как в жизни – лучащаяся светом.

Молодой человек тоже был студентом ФЭКСа. Любовь Янины с Андреем началась так, как она может начаться только в 17 лет: мгновенно и с полной отдачей. Влюбленные снимаются вместе в кино, не отходят друг от друга ни на шаг. А родившуюся дочку Андрей настаивает назвать в честь любимой жены – Яниной.

Золушка

После войны страна вставала из руин, а на Ленфильме… снимали сказку. Кто будет играть Золушку? На пробы приходили юные актрисы, но одной молодости было недостаточно, чтобы сыграть сказочное счастье. Выбор режиссера остановился на Жеймо. Ей к тому времени было 37 лет. Актеру, играющему роль принца – на три года меньше. Но разве сейчас мы можем представить кого-то другого на их месте!

Киностудия была разрушена: декорации, костюмы – все пропало. Работники Ленфильма потащили из своих домов сохранившееся "богатство": канделябры, рамы "под старину". Весь шикарный дворец собирался по кусочкам, а великолепные бальные платья шились из обрезков. Только туфельки Золушки, те самые, которые были впору только ей, сделали в специальной мастерской. Да и то потому, что размер ноги у Жеймо был, что ни на есть, золушкин – 31-й.

После выхода картины, Янина со своим верным Леонидом прогуливалась по Невскому. Маленькая, в большой соломенной шляпе, просвечивающей на солнце, в белом кружевном платье… Тут они заметили, что их медленно окружает восхищенная толпа – они увидели Золушку. В благоговейной тишине раздался возглас: "Ножки-то какие, ножки!" Янина расхохоталась своим знаменитым смехом-колокольчиком.

После "Золушки" картин было мало. Жеймо отдавала свой голос другим – озвучивала фильмы. Помните нежную Герду в старом мультфильме про снежную королеву? Это голос Янины Жеймо.

В конце 50-х Янина с мужем уехала в Польшу, на родину. И там они прожили еще 30 тихих лет своей, сугубо частной жизни. Предложения сниматься были, но Жеймо отказывалась, говоря: "Не всегда главное – соглашаться на что угодно, только бы сняться, мелькнуть, напомнить о себе".

Последние годы, после смерти мужа, Жеймо провела в Москве. Почти ни с кем не общалась, выходила из дома только в темных очках. Уже никто не кричал вслед: "Золушка!" Иногда, очень-очень редко, ночами, Янине снился один и тот же сон: Она бежит по улице… Заходит в дом… Минует ровно семь ступенек…

Но чаще сны были другие – сказочные. Там юная Золушка сидела со своим принцем в самом прекрасном месте на свете – и они были счастливы…

Изумительный был актёр. Не смотря на свои габариты,всегда очень органично выглядел в кадре. Старая школа! Как говорится,"штучный товар",сейчас таких "не выпускают"... Увы...

Фрунзик (Мгер) Мушегович Мкртчян

( 04.07.1930 года [Ленинакан]- 29.12.1993 года [Ереван])
Армения (Armenia)

Фрунз желал смерти, он рвался к ней, он мечтал о ней, жестоко гася в себе жизненные инстинкты. Его не время погубило и не пристрастие к вину и табаку... Нет, он сознательно шел к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены - огромное семейное горе

Фрунзик (настоящее имя - Мгер Мушегович) Мкртчян родился 4 июля 1930 года в Армении, в городе Ленинакане.

В 1956 году он окончил Ереванский театрально-художественный институт; с 1947 года актер работал в Ленинаканском театре имени Мравяна, а в 1956 году его приняли в труппу Академического театра имени Сундукяна в Ереване.

Сниматься Фрунзе Мкртчян начинал в комедийных ролях, первый фильм с его участием - "В поисках адресата" (1955). В числе чисто комедийных работ актера - роли в фильмах "Тридцать три" Георгия Данелия, "Айболит-66" Ролана Быкова, "Кавказская пленница" Леонида Гайдая, в них использовалась главным образом его внешние данные. Во многих фильмах раскрылся также лирический талант актера, а единство комедийного и драматического дара Мкртчяна проявилось в ролях Рубена в фильме Данелия "Мимино" (1977), Арменака в картине Дмитрия Кеосаянца "Солдат и слон" (1977). Многим зрителям запомнились роли Мкртчяна в таких комедийных лентах, как "Суета сует" (1979) Аллы Суриковой и "Одиноким предоставляется общежитие" Самсона Самсонова (1983).

У Фрунзика Мкртчяна была трагическая судьба. Его сын и жена (известная по роли супруги Джабраила в "Кавказской пленнице") тяжело болели, дочь скончалась. Брат Фрунзика, кинорежиссер Альберт Мкртчян, рассказывал: "Фрунз желал смерти, он рвался к ней, он мечтал о ней, жестоко гася в себе жизненные инстинкты. Его не время погубило и не пристрастие к вину и табаку... Нет, он сознательно шел к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены - огромное семейное горе".

Фрунзик умер под Новый год, и 31 декабря ночью армяне пили первый бокал без звона и молча... Было блокадное время, в дома не подавалось электричество, и всем казалось - конец света.

Журналист "Новой газеты", знавший актёра лично, написал: "Армения улыбается миру улыбкой самого грустного армянина - Фрунзика Мкртчяна".

Народный артист СССР (1984).

Лауреат Государственной премии СССР (1978 - за участие в фильме "Мимино").

Лауреат Государственной премии Армянской ССР (1975 - за участие в фильме "Треугольник").

Снимался в фильмах:

Двадцать шесть бакинских комиссаров (1965)

Тридцать три (1965)

Айболит-66 (1966)

Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика (1966) DVD

Адам и Хева (1969)

Мы и наши горы (1969)

Не горюй! (1969)

Вчера, сегодня и всегда (1969)

Взрыв после полуночи (1970)

Хатабала (1972)

Мужчины (1972)

Айрик (Папа) (1972)

Памятник (1972) короткометражный

Мимино (1977)

Наапет (1977)

Солдат и слон (1977)

Суета сует (1978)

Добрая половина жизни (1979)

Приключения Али-бабы и сорока разбойников (1979)

Пощечина ("Кусок неба") (1980)

Крупный выигрыш (1981)

Одиноким предоставляется общежитие (1983)

Пожар (1983)

Легенда о любви (1984)

Танго нашего детства (1985)

Как дома, как дела? (1987)

Мамин любимчик

С ДЕТСТВА Фрунзик прекрасно рисовал. Однако ни о какой другой профессии, кроме актерской, не думал. Он родился в Ленинакане, родители — Мушег и Санам — работали на местном текстильном комбинате. «Наши отец и мать были детьми геноцида, — рассказывает Альберт Мкртчян. — Им было по 5 лет, когда их нашли буквально на дороге и поместили в один детский дом. Они вместе выросли, поженились и в 24-м году, когда открылся один из крупнейших в Советском Союзе текстильный комбинат, устроились туда на работу. При комбинате был клуб, в самодеятельном кружке которого играл Фрунзик».

Квартира Мкртчянов была на втором этаже. На лестничной клетке десятилетний Фрунзик вешал занавес и устраивал перед расположившейся на лестнице детворой моноспектакли. Когда после одного из представлений он вышел на поклоны, то с удивлением заметил, что публики стало больше — маленькие зрители сидели на коленях у своих родителей, которые самозабвенно аплодировали маленькому гению. В том, что мальчик одарен чрезвычайно, уже тогда не сомневался никто. В Ереване до сих пор с восхищением рассказывают, как 17-летний Мкртчян играл роль 80-летнего старика и никто не мог узнать в согбенном старце парня с рабочей окраины.

«Театральный триумф начался у Фрунзика с его первых же ролей, — говорит Альберт Мкртчян. — Будучи студентом второго курса театрального института, он получил приглашение в Театр им. Сандукяна на роль Эзопа, которую должен был играть в паре со своим педагогом. После первого спектакля учитель подошел к Фрунзику, поцеловал его и уступил роль.

Кого он потом только не играл в театре, начиная от царя Гвидона и заканчивая Сирано де Бержераком. Кино его тоже сразу полюбило. Считал ли Фрунзик себя реализованным? Нет, конечно. Только дурак будет так думать.

Отец не дожил до славы сына. А вот мама успела. Она очень любила Фрунзика. Мы — я и наши две сестры — даже обижались на нее. Но мама говорила, что мы и без того боевые, а вот Фрунзик — беспомощный. Когда брат был уже очень популярен, он приезжал домой, вставал под душ и звал маму. Она приходила и мыла его. Была такая музыка матери и сына».

По-настоящему суперзвездой Фрунзик стал после роли водителя Хачикяна в фильме Данелии «Мимино». Кстати, массу смешных реплик, ставших поистине народными («Такие вопросы задаете, что неудобно отвечать даже», «О чем эти «Жигули» думают?», «Я вам один умный вещь скажу, но только вы не обижайтесь» и другие), Фрунзик придумал сам. Сцена допроса свидетеля Хачикяна в суде — абсолютная импровизация актера. По предложению Мкртчяна режиссер снял эпизод, в котором герои Фрунзика и Кикабидзе оказывались в одном лифте вместе с двумя китайцами. И один китаец говорил другому: «Как же эти русские похожи друг на друга». По требованию цензуры эпизод из картины пришлось вырезать.

Запомнились съемки «Мимино» и неприятными моментами — Мкртчян начал сильно пить. Несколько раз съемки приходилось отменять. В конце концов Данелия поставил перед Фрунзиком жесткое условие — либо алкоголь, либо кино. Несколько дней Мкртчян не притрагивался к спиртному. А потом пришел к режиссеру и грустно сказал: «Я понял, почему миром правят бездарности. Они не пьют и с самого утра начинают заниматься своей карьерой».

Сколько себя помню, Фрунзик был. Не Фрунзе Мкртчян, а Фрунзик — изломанные в печали брови, бесконечно грустные глаза, ну и нос, сами понимаете, даже для армян выдающийся.

Потом судьба распорядилась так, что мы стали соседями по зданию. Торопясь в корпункт, поднимал руку в приветственном взмахе, а Фрунзик как-то просто поднимал бровь, всегда печально изогнутую: «Привет».

Без восторга, деланного ликования. Вообще когда человек отстранен от текущего момента и живет словно бы в диалоге с вечностью, он вопиюще старомоден. Так кажется.

Ровно двадцать лет назад, в день его пятидесятилетия, я навестил Фрунзика в больнице «скорой помощи» и помню рассказ об одной актерской находке.

— Слушай, азербайджанцы пригласили меня сняться в фильме. Ну, поехал в Баку. Режиссер дает наставление: «Фрунзик, ты по роли инвалид войны. Входя в райсобес, поэтому тут же начинай права качать: я, мол, фронт прошел, ногу потерял, а вы машину никак не выделите».

— Но это уже не фронтовик, а демагог.

— Вот-вот! То же самое я сказал режиссеру. Он подумал и согласился.

— И что же?

— Решение нашел такое: резко открываю дверь собеса, вытягиваю протезную ногу и двумя руками указываю на нее: «Война!».

Одно слово, один жест — вместо целого монолога. Зрелый талант скуп. Если талант многословен, значит, он молочной спелости.

Фрунзик Мкртчян — актер великой и трагической судьбы. Сын болен, первая жена по той же причине стационарно больная (она играла в фильме «Кавказская пленница» роль жены Фрунзика, который играл водителя Саахова), дочь в прошлом году скончалась в Аргентине... Несчастный был человек, несчастье на лбу было написано.

Через пару недель после похорон Фрунзика я пригласил его брата, известного кинорежиссера Альберта Мкртчяна, к себе, и мы несколько часов кряду проговорили на кухне о его великом брате. Запомнилось: «Фрунз желал смерти, он рвался к ней, он мечтал о ней, жестоко гася в себе жизненные инстинкты. Его не время погубило и не пристрастие к вину и табаку... Нет, он сознательно шел к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены — огромное семейное горе».

Пусть так. Однако как быть с той непреложной истиной, что трагические случайности только кажутся случайностями, но на самом деле вписываются если не в природу общества, то в естественный круговорот? Впрочем, они где-то взаимосвязаны: война уносит мужчин — и в то же время женщины рожают мальчиков больше, нежели девочек. Ибо из огромного количества парней выходят единицы мужчин. Из шестидесятых — Гагарин, Окуджава да Фрунзик Мкртчян. Из девятнадцатого века России — Чехов да Толстой, мужчины Слова...

Теперь Фрунзику было бы семьдесят лет, но сознание не хочет мириться с невеселым воображением, рисующим замечательного артиста шаркающим стариком с провалами в памяти, мучающегося, безумно страдающего от безумия близких.

О нет! Он веселил наши сердца десятилетия и лишь однажды омрачил праздник — умер аккурат под Новый год, и тридцать первого ночью армяне пили первый бокал без звона и молча... Было блокадное время, в дома не подавалось электричество, и всем казалось — конец света.

Автор: Игорь Изгаршев

Автор: Ондржей Сухи

Дорогие и уважаемые друзья! Сегодня я расскажу вам о моей встрече с замечательным актером. Его популярность преодолела границы не только Армении, но и Советского Союза. Его очень любили в Индии. Я имею ввиду Мгера Фрунзе Мкртчяна, которого фамильярно звали Фрунзиком. И я мог к нему так обращаться. У нас его знали по фильмам «Мимино», «Солдат и слон», «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников». Я лично познакомился с ним в 1980-м году.
Тогда он был уже признанным актером драматических ролей, но меня он интересовал как комик. Когда я писал о нем, то называл его «комиком с грустными глазами» или «Фриго из Еревана». Своим выражением лица он припоминал мне звезду американского немого гротеска Фриго Бастера Китона.

Сам он признавался мне в своей большой любви к Чарли Чаплину. «Как все дети на свете, и я в детстве любил Чаплина», - сказал он мне во время нашей первой встречи в клубе Государственного Академического театра имени Габриэла Сундукяна. «Чаплин для меня, как Бах в музыке - учитель человечества. Подобно тому, как жизнь кишит сюрпризами, так и Чаплин не переставал меня удивлять. Однажды московское телевидение снимало обо мне документальный фильм. Начинался он кадрами, где маленький мальчик смотрит в кинотеатре фильм с Чаплиным, и загорается желанием однажды так же, как и он, сыграть в кино. Это было неслучайно. Я стал комиком потому, что мечтал об этом с детства. Я очень уважаю всех первопроходцев киногротеска. Они были тем, кем стал Гагарин в космонавтике. Только я лично никого не могу поставить в один ряд с Чаплиным».

Взгляды и мысли Фрунзика Мкртчяна мне были очень симпатичны. Как-то я спросил его, смог бы он работать актером в другой стране. Он ответил: «Может быть, даже еще лучше, чем здесь! Для меня психологическая ситуация важнее, чем язык. Потому, когда я снимаюсь в Индии, я говорю по-армянски, но мой герой ведет себя естественно и психологически правдиво. Потому что ты не улыбаешься по-чешски, по-фински, по-португальски, не плачешь по-турецки. Речь - это только средство, а суть в ином».

Фрунзика уже нет с нами. Он умер в 1993 году, а я узнал об этом случайно много лет спустя. Мне очень жаль. Но потому мне еще больше хотелось вспомнить о нем сегодня.

Когда я спрашивал его, знает ли он Прагу, он ответил: «Я был в Праге с нашим театром в 1976 году, но спектакли в Виноградском театре были каждый день. Так что единственное, что я видел, - это была постановка «Гамлета» и еще я побывал в театре «Семафор»». И потому давайте в исполнении вокального квинтета театра «Семафор» на прощание послушаем известную Айвазяна «Ереван». А я уже жду новой встречи с вами!