Забавно, что Петр рьяно взялся за европеизацию не отношений в обществе, а за быт и внешний облик его. В результате его Двор напоминал смесь казармы, матросского притона и танцзала в заштатном немецком городке. На знаменитых его «ассамблеях» вместе с придворными тусовались купцы и матросы. В одном зале и танцевали (при этом сразу же после танца дамы и кавалеры разбегались по разным углам), и курили табак, и резались в шашки, заглушая музыку «минувета». Для полноты картины не хватало лишь азартной игры в карты, – но Петр ее не терпел, предпочитая «хитрые» шашки и шахматы.

Петр понимал, что без одобрения церкви его нововведение не имеет будущего. Священный страх перед царем, как перед воплощением бога на земле – это одно, но ужас перед дном адовом и падении бессмертной души это другое. Чтобы переломить традиционное неприятие танца служителями культа, Петр вовлекает в это светское мероприятие и черное духовенство.
Согласно указу первоприсудствующего в Синоде, с 1723 года учреждались ассамблеи в московских монастырях. 29 декабря 1723 года была проведена первая ассамблея у архимандрита Донского монастыря. На нее были приглашены президент Синода архиепископ новгородский Феодосий, архиепископ Крутицкий Леонид, архиепископы московских монастырей, чиновники синодальной конторы. Это тоже имело неоднозначные последствия. Митрополит Казанский Сильвестр в доносе осуждал это действо, но в основном имело положительный отклик.

Вскоре Петром был издан указ "О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем", регламентировавший поведение на ассамблеях.

О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем

Перед появлением многонародным гостю надлежит быть:

1. Мыту старательно, без пропускания оных мест.

2. Бриту тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкой урон не нанести.

3. Голодну наполовину и пьяну самую малость, а то и вовсе.

4. Обряженным вельми, но без лишнего перебору, окромя дам прелестных. Последним дозволяется умеренно косметикою образ свой обольстительно украсить. Особливо грацией, веселием и добротой от грубых кавалеров отличительными быть.

5. В освещённом зале возникнув вдруг - духом не падай, телом не дубей, напротив, - округлив руки и не мешкая в кипение гостевое со рвением включайся.

6. В гости придя, с расположением дома ознакомься заранее на легкую голову, особливо отметив расположение клозетов, а сведения эти в ту часть разума отложи, коя винищу менее остальных подвластна.

7. Яства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствия танцам не учинять.

8. Зелье же пить вволю, понеже ноги держат. Буде откажут - пить сидя. Лежащему не подносить - дабы не захлебнулся, хотя бы и просил. Захлебнувшемуся же слава! Ибо сия смерть на Руси издревле почётна есть.

9. Ежели меры не знаешь - на друга положись, оный страж поболее государственных бдений имеет.

10. Упитых складывать бережно, дабы не повредить, и не мешали бы танцам. Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберёшься.

11. Беду почуяв, не паникуй, но скорым шагом следуй в место упомянутое, по дороге не мешкая и все силы употребляя на содержание в крепости злодейски предавшего тебя брюха.

12. Будучи без жены, а то, не дай Бог, холостым, на прелести дамские взирай не с открытой жадностью, но из под тишка - они и это примечают. Hе сомневайся - таким манером и их уважишь, и нахалом не прослывёшь.

13. Руками же действуй сильно остерегаясь и только явный знак получив, что оное дозволяется, иначе конфуз свой на лице будешь носить долго, ибо пощады не знают.

14. Без пения нет веселья на Руси, но оное начинают по знаку хозяйскому. В раж не входи, соседа слушай - ревя в одиночку, уподобляешься ослице валаамской. Музыкальностью и сладкоголосием, напротив снискаешь многие похвалы гостей.

15. Помни, сердце дамское вельми на музыку податливо, используй сие, и обласкан будешь непременно.

16. Увидев на ассамблее особу знатную, а хотя бы и царя, духом не падай, рот не разевай, но и не высовывайся - услужить вряд ли сможешь, а досадить спьяну втройне против обычного способней.

За сим, с Богом, вперёд !!! Сию заповедь применять постоянно, а не вспоминать какой пункт, стоя чурбаном посреди веселья.

Императрица с супругом, с герцогом Голштинским или с князем Меншиковым как правило открывала танцы. Екатерина, как и Петр Великий, танцевала прекрасно. В паре с супругом она успевала сделать три круга, тогда как остальные не оканчивали еще и первый. Но прилежно она танцевала только в паре с государем, с остальными кавалерами была небрежна и ходила шагом. Всякому свободно было просить танцевать великих княжон, и так как многие искали чести, то они не знали отдыха. Одна только царевна Прасковья, младшая дочь брата Петра I Ивана V, не любила танцев и шла танцевать не иначе как по повелению самого государя под нахмуренные брови «батюшки – дядюшки».

Постепенно ассамблеи прижились, на них появилась непринужденная обстановка, и даже старые бояре перестали тайком креститься при виде откровенных декольте. Стало традицией целовать даму по окончанию танца, причем не в ручку или щечку (что не возбранялось), а в губы, чему молодежь, несомненно, была рада.

Ассамблеи были зимним удовольствием. Летом Петр устраивал свои торжества и празднества на свежем воздухе – в садах и на просторах реки Невы.
В Летнем саду торжественно праздновался день именин царя и предшествовший им день «преславной виктории» (Полтавской победы). Праздник начинался около пяти часов вечера, после обеда; к этому времени на обширной лужайке сада – Царицыном лугу – выстраивались Преображенский и Семеновский полки; царь угощал солдат, поднося им собственноручно в деревянных чашах вино и пиво. Приглашенные гости должны были добираться до места, как до некоего острова исключительно водным путем – по Неве. Затем, сойдя на берег принять чарку вина из рук императрицы или ее дочерей. Дальнейшее веселье тоже было сильно регламентировано.

Россию в веке 18-м, историки называют  «бабьим царством»: две трети столетия на российском престоле сидели женщины.
     Конечно, никакой такой «воспитательницы» из вечно пьяной и неприбранной распустехи Екатерины Первой не могло быть. Сумбурное и краткое царствование Петра Второго также блеском придворной культуры себя не увенчало. Юный государь предпочитал охоты да «банно-прачечные» амуры в усадьбах своих царедворцев, в объятьях крепостных чаровниц.

     Лишь при восшествии на престол Анны Иоанновны русские увидели, что такое блеск европейского Двора. Вернее, полуевропейского: прожив в заштатной Митаве почти всю жизнь, Петрова племянница не отличалась ни вкусом, ни какой-либо элементарной культурой. Таковыми были и ее придворные. Иностранцы отмечали, что нередко драгоценная ткань была испоганена неумелым кроем, а роскошную карету тащили сущие «одры». (Этот хронический «недолет» русского Двора бросился в глаза и сто лет спустя маркизу де Кюстину, который отметил скверные экипажи и плохую одежду на слугах будущего Александра Второго.)

     Анна Иоанновна обожала зрелища и празднества, проявляя при этом порой изуверскую оригинальность. Чего стоила одна только история Ледяного дома, где престарелые жених и невеста вынуждены были всю брачную ночь дрожмя дрожать среди ледяных стен и на постели изо льда!
     Над придворными Анна Иоанновна позволяла себе откровенно глумиться, то зачисляя в шуты знатнейшего князя Голицына (кстати, жениха в Ледяном доме), то повелевая, чтобы поэт Тредиаковский, аки пес, полз к трону на коленях, держа в зубах оду венценосной сей балдище! И все это под великолепную музыку Баха, Вивальди, Скарлатти, Арайи, – она была в почете при русском Дворе.

Точную характеристику личности новой императрицы дал В.О. Ключевский: Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве ... среди придворных приключений в Курляндии, где ею помыкали, как русско-прусско-польской игрушкой, она, имея уже 37 лет, привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточенной жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений.

Забавы Анны Иоанновны стоили казне очень дорого, и хотя она, в отличие от Петра, терпеть не могла спиртное, содержание ее двора обходилось в 5-6 раз дороже. Более всего она любила наблюдать за шутами, среди которых были представители знатнейших фамилий - князь М.А. Голицын, граф А.П. Апраксин, князь Н.Ф. Волконский. Не исключено, что таким образом Анна продолжала мстить аристократии за свое унижение кондициями, тем более что ВТС не разрешил в свое время въезд в Россию ее курляндскому фавориту - Э. Бирону.

В елизаветинскую эпоху дворянству привился вкус к развлечениям и утонченным удовольствиям. Императрица любила хорошо поесть и знала толк в вине. Главному повару Фуксу положен был оклад в 800 руб., что было огромной суммой. Правда, это был едва ли не единственный хороший повар на весь Петербург. Не оставалась без внимания и духовная пища.

Уже во время своей коронации Елизавета велела выстроить в Москве оперный театр. Оперные представления чередовались с аллегорическими балетами и комедиями. При Елизавете Петровне на русской сцене стали ставить отечественные пьесы на местные сюжеты. Первым русским драматургом считается Александр Сумаков, а его пьесы на древнерусские сюжеты "Хорев"(1747) и "Синав и Трувор"(1750) были очень популярны.

Впрочем, иноземные наблюдатели, а в особенности французы, отмечая все эти новшества русского двора, жаловались на то, что изобилие роскоши не покрывает недостаток вкуса. Сплетни и слухи об интимной жизни придворных были для Елизаветы любимым развлечением. Она разбирала семейные скандалы, выясняла обстоятельства супружеских измен. Любя веселье, Елизавета хотела, чтобы окружающие развлекали ее, но беда была обмолвиться при ней хотя бы одним словом о болезнях, покойниках, о прусском короле, о Вольтере, о красивых женщинах, о науках, и все большею частью осторожно молчали.

Собственно, и роскошь по европейским меркам во многом оставалась мишурной. Настоящих дворцов, удобных для проживания, еще не было. Строили их с изумительной быстротой, буквально за считанные недели, но при этом забывали о комфорте. Случалось навстречу иноземному послу, являвшемуся во дворец на аудиенцию, выносили всякий сор из внутренних покоев. Да и нравы старого московского двора не совсем еще отошли в прошлое. Государыня любила посиделки, подблюдные песни, святочные игры. На масленицу она съедала по две дюжины блинов. Разумовский приохотил Елизавету к жирной украинской кухне - щам, буженине и гречневой каше. Этим он нанес ущерб красоте своей подруги: Елизавета расплылась.

Другие излишества также расстраивали здоровье императрицы. Она редко ложилась спать до рассвета и засыпала с большим трудом, лишь после того, как начинали чесать пятки. Пробуждалась она около полудня. Елизавета никогда не знала, что такое режим, и при дворе не ведали, когда будет обед, а когда ужин.

Эпоха Екатерины II ознаменовалась новыми явлениями в бальной культуре русского дворянства. Важнейшей чертой данного периода стало разделение общественных и частных балов. С постройкой Благородного собрания Москва стала славиться своими общественными балами, которые проводились по четвергам. Однако Москва особенно славилась и своими частными (партикулярными) балами, которые отличались особой задушевностью и веселостью. Балы радовали глаз своей живописностью.

Великолепные залы освещались тысячами восковых свечей, украшались зеркалами. Зеркало было неотъемлемым атрибутом и самого бала, украшая парадную лестницу и танцевальную залу. Участники имели возможность взглянуть на себя со стороны. Зеркала, украшавшие бальную залу, словно "размыкали" ее пространство, многократно повторяя отражения и усиливая ощущение противопоставленности бала реальной жизни. В организации пространства бального ритуала использовались различные театральные средства, включая расстановки живых картин. Между колонами ставили золотые рамы, в которых красавицы изображали произведения великих живописцев.

Важными атрибутами общественного бала были не только парадность, но и сословность его огромного пространства. Описывая бал в Благородном собрании, Е. П. Янькова отмечала его блеск и парадность, а также доступ в него только дворянства. Она свидетельствовала, что "старшины зорко смотрели за тем, чтобы не было никакой примеси, и члены, привозившие с собой посетителей и посетительниц, должны были отвечать за них и не только ручаться, что привезенные ими точно дворяне и дворянки, но и отвечать, что привезенные ими не сделают ничего предосудительного, и это под опасением попасть на черную доску и чрез то навсегда лишиться права бывать в собрании" . Постепенно балы приобретают новую функцию — самоидентификационную, которая давала возможность участвующим в танцевальных собраниях ощутить себя среди "своих".

Дворянство могло посещать придворные частные и публичные балы. На придворные балы являлись лица, состоявшие в одном из четырех первых классов по табели о рангах, старейшие офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми, молодые офицеры в качестве "танцоров" и лица по специальному указанию императоров. Контингент частных балов зависел исключительно от желания хозяев дома. Сословность бального пространства заключалась в том, что каждый дворянин занимал определенное место в бальном пространстве.   

Танцор должен был вернуться после танца на то место, которое было отведено его социальной группе. Это правило касалось даже чисто дворянских балов, на которых сановная знать всегда занимала позицию в противоположной стороне от оркестра, вокруг которого теснились молодые чиновники .

На балу ценили три умения: умение одеваться, танцевать и общаться. По определению А. В. Колесниковой, бал заменял "современные дефиле", где все наряды, сшитые на заказ, были произведениями высокой моды. Как правило, эти платья второй раз уже надевали редко. От женского костюма требовалась свежесть и новизна, от мужского — простота и элегантность.
Главное, чтобы костюм способствовал в танце благородной грации, естественности и непринужденности и уверенности движений и жестов. Этикет запрещал мужчинам жать даме руку, слишком приближаться к ней и говорить неприличные комплименты. На балу нельзя было утомлять серьезными и деловыми разговорами присутствующих. Бальные беседы обычно сводились к обсуждению спектаклей, постановок, концертов, спортивных событий, вопросов литературы и искусства…

Дамам не рекомендовалось говорить о нарядах и украшениях, мужчинам — о коммерции, технике и политике. Балы представляли еще и отличную возможность для получения или передачи информации, которую невозможно было получить официальным путем, здесь мгновенно распространялись сплетни, слухи и т. д. На балах завязывались знакомства и нередко решались вопросы карьеры, формировалось общественное мнение, и потому искусство общения здесь играло огромную роль. По окончании бала гости уезжали без особых прощаний, но в течении недели они обязаны были сделать хозяину благодарственные визиты.

Самым грандиозным праздником времен Екатерины был, без сомнения, бал, данный в ее честь князем Потемкиным в Таврическом дворце в апреле 1791 года. Здесь, посреди благоухавшего зимнего сада выстроили настоящий храм, на жертвеннике которого имелась надпись: «Матери отечества и моей благодетельнице». За храмом находилась беседка, внутренность которой была отделана зеркалами. В день праздника внешние решетки ее были украшены лампадами в форме яблок, груш и виноградных гроздьев. Везде в саду на деревьях висели светильники в форме дынь, арбузов, ананасов. Всего в этот вечер Таврический дворец освещало 20 тысяч свечей и 140 тысяч лампад.
     Пришедший через пять лет к власти Павел разместил здесь казармы, манеж и конюшни, – наверно, в память о нелюбимой матери…

Безусловно, самым воспитанным из русских царей был Александр Первый. Когда находившиеся в ссылке декабристы (а многие из них были его придворными) читали в газетах славословия в честь Александра Второго, то лишь головами качали: «Не знаем, как при Николае, но НАШ Александр ТАК кувыркаться перед собою не дозволял!»

     Выдержанность Александра простиралась весьма далеко. Известно, что в день начала войны 1812 года он был на балу под Вильно, в десяти километрах от передовых частей французской армии. Однако о нашествии неприятеля гостям было объявлено только после окончания празднества.
     Через несколько дней там же свой бал давал уже Бонапарт. В отличие от утонченного Александра, император французов плюхнулся в кресло, отшвырнул подушку, положенную у его ног, и закричал: «Дамы, садитесь!» Это означало, что дамы могут танцевать.
     На этом балу было много женщин, имевших придворные звания фрейлин и статс-дам русских императриц (жены и матери Александра). Но почти все они были польками, и ни одна не надела «шифр» – вензель императрицы. Исключение составила только графиня Шуазель-Гуффье – дочь французского эмигранта.
      – «Что это за орден?» – осведомился у нее Бонапарт. Графиня объяснила. «Так вы русская?!» – «Нет, сир, к сожалению, я не имею чести быть русской!» – ответила эта дама. До этого она могла похвастаться дружбой Александра. После своего ответа ее сильно зауважал и Наполеон.

По исторической легенде после вхождения русских войск в Париж после бала в ратуше в честь Александра 1, Император спросил, а что делают войска? Получил ответ, что войска сидят у костров в местах дисклокации. «Как, почему не танцуют? Ведь весь Париж танцует всю ночь», – воскликнул Император. «Нет приказа, да и не все офицеры умеют танцевать мазурку, а что говорить о нижних чинах», - таков был ответ. Тогда Император продиктовал простейшую схему мазурки и велел в приказном порядке к вечеру научиться её танцевать всем чинам без исключения. И с полудня все полки под мелодию мазурки учились танцевать и к вечеру научились. Автор схемы танца сделал попытку воспроизвести мазурку той эпохи и той необычной ситуации, начиная от простейших шагов в первых шестнадцати тактах до сложного варианта в конце танца.

При Александре I вновь оживилась. Возобновилась и возникшая во времена Елизаветы Петровны традиция открывать каждый Новый год большим балом и маскарадом, на который приглашались представители дворянства и купечества. Знаменитая портретистка Виже-Лебрен, часто посещавшая Зимний дворец и дома знатных вельмож, писала: "Русским мало, что у них зимой в комнатах весенняя температура; ко многим комнатам примыкают стеклянные галереи, наполненные самыми лучшими цветами, какие у нас появляются лишь в мае месяце... Зимою квартиры освещаются роскошно; их окуривают уксусом, в который бросают веточки мяты, отчего распространяется очень приятный и здоровый запах. Все комнаты убраны длинными и широкими диванами, и я так привыкла к такому роду сидения, что не довольствовалась уже креслом".

Все в Николае были ложь и фальшь. Он окружил жену почетом и неслыханной роскошью. Но в то же время имел массу связей с фрейлинами и актрисами. Причем одна дама заметила Кюстину, что ежели бы она отказала царю, то первой не понял бы ее отказ… ее же собственный муж!

     Он покровительствовал искусствам, – но процвел при нем разве что балет. И Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и Герцен, и Глинка, – все самое лучшее в русской культуре тогда оказалось в тайной или явной оппозиции ко Двору.

     Николай заботился об армии и флоте, однако оказался позорно неподготовленным к Крымской войне.
     Есть версия, что царь ушел из жизни добровольно, поняв, что роль сыграна, пьеса его жизни бесславно оборвалась.
Не богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
И все дела твои, и добрые и злые, –
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.
      (Ф. И. Тютчев)

Двор Александра Третьего в этом смысле – весьма показателен. Царь, этот большой добродушный и умный пьяница, очень любил свою жену, свою семью, уютные маленькие комнатки и широкую простую одежду, не обременявшую его обширные телеса. Вероятно, это, а не только соображения идеологические, послужило причиной изменения военной формы. Вместо узких брюк и мундиров – широкие кители, шаровары и поместительные сапоги, за голенищами которых Александр прятал фляжку с коньяком от бдительной и энергичной своей супруги.

     Придворные были скандализованы новой «мужицкой» формой. Масса военных подала в отставку, только чтобы иметь возможность появляться в свете в старой, элегантной александровской униформе.
     Конечно, по торжественным дням Зимний дворец преображался, и балы там давались самые блестящие. Но царь не являлся отличным танцором, как его отец. Да и манеры его были самые добродушно простые. Он был, скорей, «буржуа», чем государь. В любимой и безопасной от террористов Гатчине Александр занимал маленькие комнатки. Так и видится он с лейкинскими «Осколками» в руках или с тромбоном, выдувающим звуки музыки своего любимого П. И. Чайковского. Обывательский привкус не только мещанского слоя, но и всего общества, всей эпохи так тонко и точно ощутил А. П. Чехов…

     Примерно с царствования Александра Третьего все заметнее тон в светской жизни обеих столиц задают не царские балы, а балы в Дворянских и Купеческих собраниях, а также общественные благотворительные «базары», где особенно славились праздники французской колонии, на которых демонстрировались последние достижения парижских мод и искусства.

Балы в императорском дворце и в самых модных особняках петербургского дворянства становились событием светской жизни столицы. Тщательная подготовка велась заранее, продумывалась программа, оформление интерьеров парадных залов, составляли списки приглашенных и приглашения.

В отличие от Москвы и других российских городов, светский Петербург жил поздней жизнью. Балы начинались в 10 часов вечера после театра. В день, или вернее в вечер торжества, дом превращался в волшебный замок – полупрозрачный от яркой иллюминации: в бра и люстрах горели до двух-трех тысяч свечей, окна освещались плошками с горящим маслом. В вестибюле у парадной лестницы в высоких светильниках горели свечи, окруженные стеклянными фонарями, которые защищали огонь от сквозняка открывающихся дверей. На ступенях лестницы стояли ливрейные лакеи. У входных дверей или на площадке первого марша хозяин с хозяйкой дома встречали и приветствовали каждого гостя.

Традиционно, бал открывался полонезом. Стиль каждого танца диктовал не только тему, но и стиль разговора. А разговоров на балу бывало много, от этих разговоров нередко зависело положение в свете, а иногда даже продвижение по службе. «Непроизвольные шутки, нежные признания и решительные объяснения распределялись по композиции следующих друг за другом танцев».

Хорошо танцующий человек ассоциировался в свете с хорошо воспитанным человеком. Неточность движений в танце и некрасивость жестов сразу же выдавала низкое происхождение. Обучение танцам и фехтованию придавалось большое значение, и начинали учить этому с самого раннего детства дома, в гимназиях, кадетских корпусах, институте благородных девиц, лицее и в других учебных заведениях. Детей с пяти-шестилетнего возраста подвергали многочасовой балетной муштре. Совсем маленький ребенок уже должен был иметь соответствующую осанку, уметь делать разные поклоны, знать основные танцы. А в возрасте десяти-двенадцати лет детей вывозили на детские праздники, устраивали для них танцевальные вечера и детские балы.

Одним из самых торжественных, праздничных дней в молодежной дворянской среде был первый выезд в свет – первый настоящий взрослый бал. Девушка начинала выезжать в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Первый бал волновал юношей и барышень, о нем думали и мечтали, от него много зависело в дальнейшей судьбе, к нему серьезно готовились. Это событие было окружено целым рядом формальностей и этикетных правил. Необыкновенно важным было, кто и как представит на балу, какое произведет впечатление юный танцор, сколько будет приглашений и свободных танцев у юной дебютантки.

В свете значимость бала была необыкновенно велика. И даже сам факт присутствия на балу означал принадлежность к высшему обществу. Каждый бал был своеобразным «балетным парадом», но не военным парадом на площади, и не шумным народным гулянием – это был «светский парад», который демонстрировал тонкости дворянской культуры, особый тип поведения, имеющим свои особенности, связанные с придворным смыслом и петербургским столичным блеском.

Однако,  дочерям последнего царя так и не суждено было насладиться великосветской жизнью: с началом войны 1914 года балы при Дворе были отменены. В залах Зимнего разместили госпиталь. Императрица и ее дочери надели платья сестер милосердия.

По материалам  инета