Трудно ли быть музой великого человека? Наверно да, ведь надо всегда быть в форме, что называется соответствовать. А не соответствуешь, значит не сможешь быть той, которой посвящают стихи и музыку, с которой пишут картины или же ваяют в бронзе. Счастье ли жить с гением или же наоборот это самое соответствие ломает всю жизнь? Об этом знают только они... музы! Лиля Юрьевна Брик знала видимо с детства свое предназначение - быть музой и она ей стала. Любила ли она Владимира Маяковского по-настоящему? О, этот вопрос до сих пор терзает умы исследователей и любителей творчества поэта. Однако, может быть, без Маяковского имя ее не было бы таким звонким и загадочным... Одно лишь оспорить нельзя - она была сама собой, она была свободна в выборе, она имела характер и силу воли. Она была Женщиной!
Огненно-рыжая хулиганка, с большими карими глазами родилась в 1891 году в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Старшая дочь Лиля росла странным и необычным ребенком. Совсем еще девочкой (ей было всего 13 лет) она обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. В нее влюблялись молодые преподаватели гимназии, где она училась, однажды она даже попробовала свои чары на Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

И вот, чтобы спасти положение дочери в обществе и репутацию семьи Лилю отправляют к бабушке, в Польшу, но и тут она влюбляет в себя родного дядю. Таких любовных историй было множество, и одна из них закончилась беременностью Лили, после чего она была сослана в глухомань, где ей втихомолку и сделали аборт.
Они впервые увиделись, когда ей было 13 лет, а ему — 17. Лиля влюбилась сразу, а Брик оставался равнодушным.Годы спустя Лиля Юрьевна будет вспоминать: «С горя у меня полезли волосы и начался тик. В это лето за  мной начали ухаживать, и в Бельгии мне сделал первое предложение антверпенский студент Фернан Бансар. Я разговаривала с ним о Боге, любви и дружбе. Русские девочки были тогда не по годам развитые и умные. Я отказала ему…По  возвращении в  Москву я  через несколько дней встретила Осю в  Каретном Ряду. Мне показалось, что он  постарел и подурнел, может быть, от  пенсне, в котором я его еще не видела. Постояли, поговорили, я держалась холодно и независимо и вдруг сказала: «А я вас люблю, Ося». С тех пор это повторялось семь лет. Семь лет мы  встречались случайно, а  иногда даже уговаривались встретиться, и в какой-то момент я не могла не сказать, что люблю его, хотя за минуту до встречи и не думала об этом. В  эти семь лет у меня было много романов, были люди, которых я как будто любила, за  которых даже замуж собиралась, и всегда так случалось, что мне встречался Ося и я в самый разгар расставалась со своим романом. Мне становилось ясным даже после самой короткой встречи, что я никого не люблю, кроме Оси».

...Итак, Лиля все рассчитала точно и не сомневалась, что найдет у Оси поддержку. Привязанность мужа к поэту проверена, с Маяковским ее и так уже давно связывали близкие отношения... Зачем же осложнять жизнь глупым романом на стороне, когда можно замечательно жить втроем? К чему, в самом деле, все эти нелепые буржуазные предрассудки? Совсем не дело рушить брак, когда люди так глубоко понимают друг друга. А супруги Брик действительно понимали друг друга. До самого конца. Их союз оборвется лишь в 1947 году, со смертью Осипа. Увы, с Маяковским у Лили такого взаимопонимания не получилось...
В 1919 году странное семейство перебралось в Москву - в маленькую комнатку в Полуэктовом переулке. На двери значилось (как отныне будет значиться на дверях всех их квартир до самой смерти поэта): "Брики. Маяковский". Это убогое пристанище поэт обессмертил в стихах: "Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении - Лиля, Ося, я и собака Щеник".

У Бриков и Маяковского, как и у большинства москвичей, - ни отопления, ни горячей воды, ближайший действующий туалет - на Ярославском вокзале. Но даже при нищенском быте Лиля всегда умела устроить праздник. В тесную комнатенку Маяковского-Бриков по вечерам набивалась масса друзей: Пастернак, Эйзенштейн, Малевич... Угощали чаще всего лишь хлебом и чаем, но была Лиля, ее сияющий взгляд, ее загадочная улыбка, ее бьющая через край энергия. И гости на время забывали о смутной страшной реальности, угрожающе притаившейся за окнами, напоминавшей о себе частыми выстрелами и смачной руганью революционных солдат.

...Об обожании Маяковским "Лилички" вскоре уже знала вся Москва. Однажды какой-то чиновник посмел пренебрежительно отозваться об "этой Брик", и Владимир Владимирович, развернувшись, от души влепил ему по физиономии: "Лиля Юрьевна - моя жена! Запомните это!" Власти запомнят это даже слишком хорошо...

Как-то Маяковский и Лиля встретили в кафе Ларису Рейснер. Уходя, Лиля забыла сумочку. Маяковский вернулся за ней, и Рейснер иронично заметила: "Теперь вы так и будете таскать эту сумочку всю жизнь". "Я, Лариса, могу эту сумочку в зубах носить. В любви обиды нет", - парировал Маяковский.

В отличие от поэта Лиля головы от любви не теряла. Например, она не поленилась переписать от руки "Флейту-позвоночник", разумеется со словами "Посвящается Лиле Брик", и заставила Маяковского сделать обложку и рисунки. Вскоре нашелся букинист, оценивший этот раритет, и несколько дней после удачной продажи в Полуэктовом переулке гостей потчевали роскошными по тем временам кушаньями.
Если считать, что Александра Коллонтай была самой легкомысленной женщиной России, то Лиля Брик занимает на этом пьедестале второе место. Среди мужчин, которых она соблазнила, А.М. Краснощёков (девичья фамилия Табинсон) — председатель Промбанка и заместитель наркома финансов… (в связи с тем, что Лиля любила крупномасштабные подношения, проворовался и был посажен), Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов…Я называю только широко известных людей, а мелких и неизвестных через неделю забывала сама Лиля.
Она не постеснялась опубликовать свой основополагающий принцип взаимоотношений с мужчинами: «Надо внушить мужчине, что он гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают ему дома, например, курить, или ездить, куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шёлковое бельё».
Вот на этот ржавый крючок и попался Владимир Маяковский. Типичная телеграмма Лили Брик в адрес Маяковского: «Всё благополучно. Жду денег».
А вот менее типичная: «Очень хочется автомобильчик. Привези, пожалуйста». Маяковский привёз.

Лиля была счастлива... Она вновь испытывала это упоительное чувство - быть музой гения; чувство, которое ей не мог дать ни один любовный роман. Когда Осип услышал поэму, он воскликнул: "Я же говорил!" Пока Маяковский томился в своем "одиночном заключении" и писал, Брик часто повторял Лиле, ссылаясь на проверенный веками опыт: именно любовные терзания, а отнюдь не счастье дают толчок к созданию величайших произведений искусства. И Осип оказался прав: уже в июне поэма вышла с многозначительным авторским посвящением - "Ей и мне" и Лилиным портретом работы А. Родченко. Лиля сполна вкусила славы. Теперь ей уже трудно будет от нее отказаться.

Однако интимные отношения Лили и Маяковского неудержимо катились под гору. За Краснощековым следовали все новые и новые увлечения: Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов. Для Лили крутить романы с близкими друзьями было так же естественно, как дышать. Приятное разнообразие в ее жизнь вносили и регулярные поездки в Европу. Кстати, ни у Бриков, ни у Маяковского никогда не возникало проблем с визой: теперь уже ни для кого не секрет, что у странной "семьи" имелись высокие покровители на Лубянке. В Лилиной гостиной едва ли не ежевечерне пили чай всесильный чекист Яков Агранов и Михаил Горб, крупный начальник из ОПТУ. Поговаривали, что Агранов, приставленный властями приглядывать за творческой интеллигенцией, входил в число Лилиных любовников. Сама Лиля Юрьевна никогда не подтверждала этого факта, но и не опровергала.

А Маяковский все чаще сбегал в Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, пытаясь найти за границей прибежище от оскорбительных для его "чувства-громады" Лилиных романов. В Париже жила сестра Лили Эльза (в первом замужестве Триоле), и там некоторое время Маяковский чувствовал себя лучше, чем где-либо. Кроме того, Эльза была ниточкой, хоть как-то связывающей его с Лилей. Стараясь отвлечься от терзавшей тоски, он заводил необязательные "романы и романчики", а Эльза пунктуально сообщала о них Лиле с комментарием: "Пустое. Не беспокойся". Повода для волнений и впрямь не было: ведь с каждой новой подружкой Маяковский непременно отправлялся за подарками "Лиличке" и по ее поручениям. А их обычно набиралось море. "Первый же день по приезде, - рапортовал Маяковский любимой, - посвятили твоим покупкам. Заказали тебе чемоданчик замечательный и купили шляпы. Духи послал (но не литр, как ты просила, - этого мне не осилить) - флакон, если дойдет в целости, буду таковые высылать постепенно. Осилив вышеизложенное, займусь пижамками". И в конце - неизменное: "Ничто никогда и никак моей любви к тебе не изменит".

День приезда из-за границы домой, к Брикам, Маяковский обожал. Лиля как ребенок радовалась подаркам, бросалась к нему на шею, немедленно примеряла новые платья, бусы, жакетики и тут же тащила его в гости, в театр, в кафе. Надежды, что она - только его, а он - только ее, ненадолго оживали. Но уже на следующий день Маяковскому приходилось отводить глаза, чтобы не видеть, как Лиля затягивается общей сигаретой с новым поклонником, пожимает ему руку... Не выдержав зрелища очередной "коварной измены", Маяковский хватал пальто и, шумно хлопая дверью, уходил, по его выражению, "скитаться". Кстати, писал он в периоды "скитаний" как никогда много.

В Париже, куда Маяковский приехал из Ниццы, Эльза, надо полагать, по Лилиной просьбе, познакомила его с очаровательной 22-летней эмигранткой Татьяной Яковлевой, моделью Дома Шанель. Цель знакомства - подбросить Маяковскому барышню в его вкусе, чтобы он увлекся ею и позабыл о женитьбе. Впервые Лиля просчиталась: Маяковский влюбился в Татьяну, причем всерьез. (Кстати, связывать свою жизнь с Элли он никогда и не собирался.) Вернувшись в Москву, Маяковский метался как тигр в клетке и рвался назад, в Париж. Лиля, узнав от "друзей", какие телеграммы он отправляет Татьяне ("По тебе регулярно тоскую, а в последние дни даже не регулярно, а еще чаще"; "Тоскую по тебе совсем небывало"), не находила себе места от ревности. Раньше Маяковский так писал только Лиле.

В 1928 году вышло его стихотворение "Письмо товарищу Кострову о сущности любви", посвященное Яковлевой. Для Лили это означало крушение Вселенной. "Ты в первый раз меня предал", - до глубины уязвленная, драматически заявила она Маяковскому. И на сей раз холоден остался он...

НЭП заканчивался, на участившиеся аресты было все труднее смотреть как на случайность. Постепенно менялось и отношение властей к недавно еще обласканному Маяковскому: в Ленинграде с треском провалилась постановка "Бани", его итоговую выставку "20 лет работы" не посетило ни одно официальное лицо, хотя были приглашены все, включая Сталина. Маяковский крайне тяжело переживал опалу, и, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей, Лиля чуть ли не ежедневно собирала друзей и заставляла Маяковского читать свои новые и старые вещи. Ей хотелось, чтобы он слышал овации и восторженные отзывы друзей. И в них не было недостатка: Мейерхольд, стоя перед поэтом на коленях, восклицал: "Гений! Мольер! Шекспир!" Маяковский ненадолго оживлялся.

И вот в один прекрасный момент на Лилю обрушились сразу два сообщения, каждое из которых было способно ее доконать. Первое - от самого Маяковского: позвав ее погулять по их любимым заснеженным переулкам, он сделал, возможно, самое трудное признание в своей жизни: "Все, Лиличка. Я твердо решил - женюсь на Татьяне и перевожу ее в Москву. Там жить не смогу, сама знаешь. Прости. Ведь мы давно ничего друг от друга не скрываем".

Через пару дней жена Агранова Валентина в задушевном разговоре с Лилей заметила, что Володя стал "плохо вести себя за границей", критиковать Россию... Похоже, он действительно хочет жениться на этой Яковлевой и собирается остаться в Париже, по другую сторону баррикад. Слушая Валентину, Лиля нервно курила одну сигарету за другой... Вряд ли она тогда отдавала себе отчет в том, что, играя на ее чувствах, Лубянка вершила свои дела отчасти и ее руками.

Всю свою долгую жизнь Лиля Юрьевна проклинала эту берлинскую поездку, повторяя, что если бы она была рядом, Маяковский остался бы жив. Она не сомневалась, что это было самоубийство.
В посмертной записке Маяковский назовет Брик членом своей семьи и попросит отдать «оставшиеся стихи Брикам, они разберутся». После знаменитой резолюции Сталина о том, что «Маяковский был и остается величайшим поэтом нашей эпохи», Лиля Юрьевна стала получать солидные гонорары за публикацию произведений поэта. Кстати, передать письмо Сталину о том, что работы Маяковского незаслуженно предаются забвению, Брик удалось через своего мужа, одного из руководителей НКВД Виталия Примакова. Вскоре генерала Примакова арестуют и вместе с Тухачевским и Якиром, как врага народа, расстреляют. Лиля Юрьевна тоже ждала ареста — как член семьи осужденного. Она даже перепишет свой дневник, вычеркнув из него все, что касалось опального супруга. Однако в отношении Брик никаких репрессий не последовало. Официально признанную музу Маяковского тронуть не посмели. А о том, что в посмертной записке было указано имя еще одной возлюбленной поэта — актрисы Вероники Полонской — предпочли поскорее позабыть…

Отношение к Лиле Юрьевне в литературных кругах было неоднозначным. Анна Ахматова так описывала 38-летнюю Брик: «Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза». По Москве ходили слухи о том, что Лиля и Осип — агенты НКВД, благодаря чему могут беспрепятственно разъезжать по миру. Как известно, замужем Лиля Юрьевна была четыре раза. "Я всегда любила одного: - писала она в дневнике, - одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю". В год смерти Маяковского Лиле было тридцать девять лет

...23 июля 1930 года вышло правительственное постановление о наследниках Маяковского. Ими были признаны Лиля Брик, мать и две его сестры. Каждой из них полагалась пенсия в 300 рублей, по тем временам немалая. Лиля также получила и половину авторских прав, другую половину поделили родные Маяковского. Признав за Лилей Брик все эти права, власти, по сути, признали факт ее двоемужия...

Через год она вышла замуж за Виталия Марковича Примакова, героя гражданской войны, крупного военачальника, военного атташе в Афганистане, а затем в Японии. Лиля ездила с ним по всей стране, но когда им дали квартиру на Арбате, она уговорила мужа взять в дом и Осипа Брик. Понять такую настойчивость здравому смыслу трудно. В тридцать третьем году она пишет Осе из Берлина, где ее муж учился в Германской академии генштаба: "Любименький, дорогой, золотой, миленький, светленький, сладенький Осик! Все бросила бы и примчалась в Москву, да нехорошо уехать от Виталия, который много работает". И в конце письма: "Я тебя обнимаю, и целую, и обожаю, и люблю, и страдаю. Твоя до гроба, Лиля. Виталий шлет привет и обнимает".

В доме на Арбате бывали Якир, Уборевич, Тухачевский. 15 августа 1936 года Примакова арестовали, а в тридцать седьмом всех их расстреляли. Самое удивительное, что Лиля Юрьевна в то время верила, что заговор военачальников действительно существовал. Вспоминая эти годы, Лиля записывает в дневнике: "Наша личная жизнь с Осей как-то расползлась, но я его любила, люблю и буду любить больше, чем брата, чем мужа, больше, чем сына. Я люблю его с детства и он неотъемлим от меня. Эта любовь не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося".

Все эти эпизоды из биографии Л.Брик показывают, что эта женщина обладала огромным магнитизмом. Где причина, истоки её притягательной силы? Ей не надо было притворяться, кокетничать, что-то замышлять, интриговать, играть... Она была очень общительной, в любой компании находилась в центре внимания. С ней было всегда интересно, она умела вести и поддерживать беседу, разговор, причём к своему собеседнику была очень внимательна, демократична.
Это – внешние проявления, но они подпитывались внутренними атрибутами: Лиля была высокообразованной женщиной, необыкновенно умной, начитанной, обладала многими талантами (балет, лепка, музыка, писатель, сценарист, режиссёр, переводчик с французского и немецкого, редактор...), имела очень хороший вкус... Пабло Неруда даже назвал её «музой русского авангарда».

При помощи своего мужа – В.М.Примакова – письмо удаются показать Сталину (без его секретаря А.Н.Посрёбышева дело не обошлось). Прочтя, он наложил резолюцию:
«Тов. Ежов, очень прошу вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остаётся лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличное отношение к его памяти и произведениям – преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны. Свяжитесь с ней или вызовите её в Москву. Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, всё, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов.
Привет! И.Сталин
Л.Ю.Брик любила Маяковского как гениального поэта – всегда, независимо от их амурных отношений, плотской близости. Он, в своём завещании, поставил её на первое место: «...Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская...» И как бы прокричал: «Лиля – люби меня».
Она, верная дружбе и клятве, считала своим высшим долгом поставить Маяковского на ту высоту, которой он достоин. Исчерпав свои возможности, но, будучи твёрдой в достижении своей цели и последовательной в логике своего поведения, обратилась к фактически первому лицу государства и партии. И ей помогли до него достучаться. Если бы в последующей своей жизни она ничего более благородного не сделала, то только за этот её поступок она достойна уважения, преклонения, благодарности. Что по этому поводу думают разные особы, в том числе - с червоточиной в душе – мне не интересно.
Отношение к Лиле Юрьевне в литературных кругах было неоднозначным. Анна Ахматова так описывала 38-летнюю Брик: «Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза». По Москве ходили слухи о том, что Лиля и Осип — агенты НКВД, благодаря чему могут беспрепятственно разъезжать по  миру. И  что неспроста в день гибели Маяковского их  не  было в  России. Говорят, что даже родная мать относилась к старшей дочери с неприязнью — не могла простить ей то, что она увела у Эльзы Владимира Маяковского, которого та  любила до  последнего дня своей жизни.
Третьим официальным супругом Брик стал писатель Василий Катанян. Их дом всегда был полон гостей. Приглашенных хозяйка потчевала продуктами из валютного магазина «Березка» (недоступного простым советским гражданам), а сама довольствовалась бокалом шампанского. Майя Плисецкая, которая именно у Бриков познакомилась со своим будущим мужем композитором Родионом Щедриным, вспоминала: «Денег у них водилось видимо-невидимо. Она сорила ими направо и налево. Не вела счету. Когда звала меня в гости, оплачивала такси. Так со всеми друзьями. Обеденный стол, уютно прислонившийся к стене, на которой один к другому красовались оригиналы Шагала, Малевича, Леже, Пиросмани, живописные работы самого Маяковского, всегда был полон яств. Икра, лососина, балык, окорок, соленые грибы, ледяная водка, настоянная по весне на почках черной смородины. А с французской оказией — свежие устрицы, мидии, пахучие сыры…»

Лиля Брик одна из самых знаменитых женщин ХХ века. И хотя о ней сняты фильмы, и много написано, ее образ для многих, в том числе и для меня, остается и поныне загадочным. Как ей удавалось гипнотизировать тех, кто с ней общался? С детских лет и до глубокой старости было в ней нечто, что привлекало внимание людей с первого взгляда. Сам Маяковский был во власти ее чар. Лиля Брик была для Маяковского абсолютным авторитетом, он часто говорил: - Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ:
• Лиля Юрьевна — самая замечательная из женщин, с которыми меня сталкивала судьба. (Сергей Параджанов, кинорежиссер)

• Ты не женщина, ты исключение. (Владимир Маяковский)

• Эта «самая обаятельная женщина» много знает о человеческой любви и любви чувственной. (Николай Пунин, искусствовед, третий муж Анны Ахматовой)

• ...Волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза. (Анна Ахматова)

• - Как вам понравилась Лиля Брик? - Очень.
- Вы ее раньше не знали? - Я знала ее только в качестве литературной единицы, не в качестве житейской.
- Правда, не женщина, а сплошная цитата?
(Разговор между Виктором Шкловским и Лидией Гинзбург)

• Она значительна не блеском ума или красоты (в общепринятом смысле), но истраченными на нее страстями, поэтическим даром, отчаянием. (Лидия Гинзбург)

• Однажды Маяковский был с Лилей в Петроградском кафе «Привал комедиантов». Уходя, Лиля забыла сумочку, и Маяковский вернулся за ней. Поблизости сидела другая знаменитая женщина тех революционных лет – журналистка Лариса Рейснер. Она печально посмотрела на Маяковского:
- Теперь вы будете таскать эту сумочку всю жизнь.
- Я, Ларисочка, эту сумочку могу в зубах носить, - ответил Маяковский. – В любви обиды нет
Красавицей ее нельзя было назвать, но эта весьма привлекательная женщина, умела одеться со вкусом и преподнести себя так, что все ее недостатки уходили на второй план. Обаяние ее было необыкновенным, оно выражалось в уме, во взгляде, в умении слушать собеседника, в разговоре и даже в походке. И если она хотела завести с кем-то романтические отношения, то удавалось ей это с необыкновенной легкостью. В ней была загадка, которую никто не смог разгадать, поэтому имя ее до сих пор обрастает небылицами и легендами.

С талантливыми - да. С обычными - вряд ли...