Снежные вершины Главного Кавказского вблизи Габалы:

Что-то мы подзадержались в Габале... Не иначе, как действие РЛС...

Давайте продолжим наше путешествие вдоль Главного Кавказского хребта  все дальше в северо-западном направлении от Баку...

...Ночь езды на автобусе разделяет Баку и горный Шеки. Городок кажется двухцветным: густая зелень деревьев, травяных склонов и темно-красный черепичный ковер крыш. Двухэтажные дома из местного серого камня и кирпича, сплетенных в узор, множество крошечных мастерских, откуда доносится стук молотков, звон металла; из открытых дверей тянет ароматом чая и кисловатым запахом чурека — только что выпеченного хлеба. Каждое хозяйство — двор, несколько жилых и подсобных построек, обнесенных высоким забором, — выглядит миниатюрной крепостью. Ощущение древности усиливается, когда карабкаешься по мощенной булыжником зигзагообразной улочке длиной всего метров тридцать, где каменные карнизы почти смыкаются над твоей головой.

Последний крутой подъем к арке крепостных ворот — и мы попадаем в средневековую цитадель. Здесь находится мастерская Ашрафа Расулова. Он встречает нас широкой улыбкой. В руках у него длинные деревянные рейки и маленькие стальные инструменты, отполированные до блеска годами соприкосновения с руками мастера.
— Разве уста не имеет права на отдых в субботу?
— Суббота, говоришь? Ай балам! Нет у меня суббот, воскресений, понедельников, вторников — кончились двадцать лет назад. Есть только день, когда можно работать, и ночь, отнимающая время... Видишь эту дверь из дворца шекинских ханов? Восстановил я ее недавно, восемь месяцев не отходил... До последнего момента не знал, все ли правильно сделал, все ли рассчитал, предусмотрел. Вроде бы и невелика дверца, меньше человека, а в ней на одном квадратном метре четырнадцать тысяч деревянных деталей! И все вырезаны вручную; между детальками цветные стекла, и все это держаться должно само собой: ни гвоздей, ни клея я не применяю, как в старину. Пока последнее стеклышко не вставишь, не знаешь, будет ли жить шебеке. На миллиметр где-то ошибся — все, рассыплется. А должно быть сделано крепко — не на один век! Много сортов дерева испробовал — подошли только два: бук и чинара. Древесина у них твердая и вязкая в то же время, не крошится, как дуб, при тонкой резьбе. А вот секрета стекла старого пока не знаю. Вроде бы тоже красный цвет у стекла, что с Брянского завода получаю, а все-таки такой глубины и силы, как у древнего, нет...

Пять лет изучал я искусство шебеке, прежде чем первую работу сделал. Каждому новому узору новый подход надо, а сколько шебеке, столько и узоров. В одном только ханском дворце их шестнадцать видов. Когда задумываешь новую работу, все приходится делать самому: создавать рисунок будущего орнамента, подбирать цвет стекол, размер и масштаб шебеке в зависимости от окружения. Затем на листе ватмана делаю «разбивку», то есть рисую макет в натуральную величину, вычисляю все детали. Потом работа по дереву. Готовлю каркас, вырезаю все элементы конструкции — вот, посмотри, ящик стоит с полукружиями — в мизинец толщиной. Их тысячи нужны, да не простых, двойных — с пазами для стекол. Пока все это вырезаю, неспокойно очень на душе, чем дальше, волнение растет. Когда сборку начинаю, работа много легче, почти отдых...

Попросили меня как-то научить ремеслу столяра из Дербента, чтобы он шебеке во дворце в городе реставрировать смог. Приехал, посмотрел на мою работу, махнул рукой — и домой. Это, говорит, дело адское, немыслимое. Пришлось мне самому шебеке в Дербенте делать, да и не только там, еще в Хачмасе, в Баку для музеев имени Низами и прикладного искусства, а потом для Ленинградского этнографического и Британского музеев... А вот эти шебеке я для Москвы готовлю. В ресторане «Баку» их увидишь...

Много рассказывал мне Ашраф о шебеке. Самые ранние шебеке — тогда их делали еще из камня — найдены в Азербайджане археологами, они датируются XII—XIII веками. Ажурные каменные решетки были и во дворцах, и в простых жилых домах, банях, мечетях. И как Крутицкий теремок в Москве стал венцом искусства русского изразца, так для шебеке апофеозом стал дворец шекинских ханов, построенный в 1784—1804 годах при хане Мамед Гасане и расписанный искусными художниками — Гамбаром Карабаги, Али Кули и Курбаном Али из Шемахи.

От мастерской Ашрафа до дворца — сотня шагов и несколько ступенек с улицы во внутренний двор. Дворец невелик, он весь как дивный резной ларец. Стены изукрашены цветной резьбой по гяже — алебастру, резные проемы узорно выложены кусочками зеркал, окна убраны цветными решетками витражей — знаменитыми шекинскими шебеке.

Через открытое окно виден дворцовый двор: беседка, зелень, цветочная клумба, большая черная пушка и гигантская, в несколько охватов, чинара, посаженная тогда же, когда закладывали дворец. Неожиданно по листьям чинары застучали крупные капли дождя, на улице посерело и помрачнело. Я опустил на окна шебеке, мягко скользнувшие вниз по полозьям, и непогода осталась снаружи. А сюда, во дворец, отгороженный от нее прозрачным радужным ковром, в затемненные, сплошь в орнаменте комнаты, полились с улицы разноцветные воздушные струи, и я вспомнил слова Ашрафа: «Устал если, к шебеке прихожу. Они успокаивают и снимают усталость». Мне кажется, что я попал в сказку «Тысячи и одной ночи» и слышу щебетание птиц, шелест шелков, чей-то усыпляющий шепот.
Щебетание, шелест, шепот, шебеке... Вот оно, родство слова с предметом.

Я возвращаюсь к Ашрафу Расулову. Возле него ребятня. В руках у них лобзики, фанерки.
— Мои ученики. Шебеке дает мне счастье, но разве может быть оно полным, если владеешь им один? Хочу передать им то, что умею. Занимается у меня двенадцать ребят, два раза в неделю. Жаль, что такое жизнерадостное искусство забыто в новых домах. Вот им его и восстанавливать...
Среди учеников Ашрафа — его семнадцатилетний сын Тофик. Мне верится, что, когда я приеду в Шеки через несколько лет, смогу сказать сыну Расулова: «Салам алейкум, уста, сын уста Ашрафа!»

В Шекинском районе находится один из древнейших христианских храмов. В небольшом селении Киш, на склоне горы, построена первая албанская церковь Св. Елисея. Об этом храме, существующем почти два тысячелетия, упоминали крупнейшие историки Кавказской Албании.
За время своего существования церковь прошла несколько строительных этапов. Последняя основная реставрация датируется XIX в. В храме найдены украшения, посуда, монеты Сасанидского периода. Верующие и сегодня приходят сюда помолиться Богу и приложить монетки к загадочной "намагниченой" стене. Здесь находится магический камень, исцеляющий детей, дарящий радость материнства женщинам. После окончания современной реставрации церкви здесь открыт музей культуры Кавказской Албании.

Отредактировано Nina (2010-02-03 23:59:12)

Шекинский хан Гаджи Челеби (1743-1755 ) в период своего царствования построил на северо-востоке крепость, для обороны города. Общая длина крепостной стены около 1300 метров , высота в длину около 8 м на юге и 4 м на севере. Толщина стены более 2 метров . Вдоль нее на всем протяжении была расположена 21 защитная башня. С севера и юга крепость была закрыта арочными воротами. Стена и башни крепости были сильно разрушены. Но в 1958-1963 годах крепость была отреставрирована и восстановлена :

Да не за что, Солнышко!   Мне очень приятно, что вы проявляете интерес к моим материалам!
А за Шеки можно рассказывать долго... Уж очень богатая история у этого 2700-летнего города!

Еще одна достопримечательность - крепость Сумуг. Именно в этой крепости режиссер Юлий Гусман снимал свой знаменитый фильм с участием Полада Бюль-бюль оглы "Не бойся, я с тобой". По легенде, крепсть построил ревнивый хан, замуровавший в ее основание четырех красавиц из своего гарема.